Т.Л. Никитина

Евангельский цикл в стенописи церкви Вознесения в Ростове

Рис. 1.
Схема расположения композиций евангельского цикла на стенах ц. Вознесения в Ростове.
1 - Проповедь Иоанна Предтечи о Христе, 2 - Призвание апостолов, 3 - Брак в Кане, 4 - Беседа с самарянкой, 5 - Исцеление слепорожденного, 6 - Исцеление слуги сотника, 7 - Исцеление Петровой тещи, 8 - Исцеление многих больных, 9 - Притча о милосердном самарянине, 10 - Исцеление слепого, 11 - Исцеление кровоточивой, 12 - Вечеря в доме Симона фарисея, 13 - Укрощение бури, 14 - Исцеление сухорукого, 15 - Умножение хлебов, 16 - Притча о потерянной драхме, 17 - Притча о десяти девах, 18 - Притча о богатом и Лазаре, 19 - Проповедь с лодки, 20 - Прощение грешницы, 21 - Лепта вдовицы, 22 - Исцеление расслабленного, спускаемого через разобранную крышу, 23 - Обращение Закхея, 24 - Воскрешение дочери Иаира, 25 - Хождение по водам, 26 - Исцеление скорченной, 27 - Благословение детей, 28 - Притча о неимущем одеяния брачна, 29 - Притча о блудном сыне, 30 - Притча о сучке в глазу брата, 31 - Изгнание торгующих из храма.

Церковь Вознесения в Ростове, поставленная в 1566 г. над мощами св. Исидора Блаженного, украшена стенописью в 20-е годы XVIII в. Стенопись эта в начале нашего века была подробно описана А.А. Титовым, который перечислил почти все изображенные сюжеты, не затронув лишь цикла жития Блаженного Исидора, и отметил и опубликовал фрагмент росписи, благодаря которому стенопись в целом не оказалась забытой исследователями, а именно изображение ростовского Успенского собора до переделки позакомарного покрытия. С этим фрагментом прямо или косвенно связаны все имеющиеся упоминания о нашей стенописи в научной литературе последующего времени. (Так, В.Г. Брюсова особо отмечает"фрески нижнего яруса, которые посвящены житию Исидора", и среди них фрагменты первоначальной живописи и изображение собора. Затем В.Н. Иванов, отмечая в росписи черты барокко, также останавливается на изображении собора). Нами была сделана попытка поставить рассматриваемую стенопись в контекст стенных росписей начала XVIII в. Однако специального исследования ее до сих пор не существует.

В настоящей работе мы попытаемся рассмотреть цикл евангельских сюжетов, размещающихся на стенах помещения для молящихся. Одна из наших задач - выработка подхода к анализу подобных циклов.

Стенопись ц. Вознесения покрывает все четыре стены и крещатый свод бесстолпного помещения. На плоскостях свода изображены "праздники", среди которых особое звучание получает ряд праздников пасхального круга. На восточной стене фреской написан высокий иконостас, остальные стены разбиты на четыре яруса.

Интересующий нас цикл занимает три верхних яруса на южной, западной и северной стенах церкви и насчитывает в настоящее время 31 сцену. Верхний и нижний ярусы цикла непрерывны, средний же разрывается оконными проемами. Форма и размеры этих проемов не первоначальные, они возникли в результате позднейшей (между 1815 и 1826 гг.) растески окон, при которой неизбежно были уничтожены прилегающие к ним участки стенописи. Остается неизвестным, какие изображения размещались в откосах первоначальных окон, и потому невозможно с уверенностью говорить о полноте цикла.

Первой сценой цикла стала "Проповедь Иоанна Предтечи о Христе". Следующие за ней на южной стене "Призвание апостолов", "Брак в Кане", "Беседа с самарянкой" становятся вместе с первой развернутым введением в цикл, представляя момент выхода Христа на служение, первое чудо и первое откровение о Себе. Далее по западной и северной стене следует ряд сцен исцелений (слепорожденного, отрока сотника, Петровой тещи, многих больных, слепого и кровоточивой жены), дополняемый иллюстрацией притчи о милосердном самарянине, и изображение "Вечери в доме Симона фарисея".

В среднем ярусе почти каждая композиция занимает удвоенную площадь (исключение - совмещенные в одном простенке "Укрощение бури" и "Исцеление сухорукого"). Здесь на южной стене изображаются, как бы в доказательство Его божественной природы, чудеса, проявившие власть Христа над силами и законами природы ("Укрощение бури" и "Умножение хлебов") и над установлениями ветхого закона ("Исцеление сухорукого в субботу"). Вслед за тем на западной и северной стенах разворачиваются три композиции притч и сцена проповеди с лодки. Среди притч избраны "Притча о потерянной драхме", "Притча о десяти девах" и "Притча о богатом и Лазаре" Заметим, что две последние притчи традиционно связывались с композицией Страшного Суда, их расположение в северо-западном углу устойчиво и в данном случае во многом обусловлено именно необходимостью обозначить эту тему, поскольку композиция Суда в систему росписи простых приходских храмов не включалась.

В третьем ярусе соединяются разнообразные сюжеты - здесь и исцеления, и чудеса, и притчи. Пять сцен объединяются темой исцеления духовных и телесных недугов ("Прощение грешницы", "Исцеление скорченной", "Обращение Закхея","Исцеление расслабленного, спускаемого через разобранную крышу" и "Воскрешение дочери Иаира"). Четыре сюжета ("Прощение грешницы", "Лепта вдовицы", "Благословение детей" и "Изгнание торгующих из храма") oтносятся по времени к последним дням земной жизни Христа, однако они не являются завершающими в цикле и не объединяются пространственно, но располагаются вразброс на всех трех стенах. Напротив, три композиции на темы притч ("Притча о неимущем одеяния брачна", "Притча о блудном сыне" и "Притча о сучке в глазу брата") составляют комплекс так называемых "праздников Постной Триоди" и располагаются в ряд на северной стене. Примечательно, что порядок размещения сцен на стене обратный календарному порядку чтений, видимо, данная строка стенописи должна читаться не слева направо, а наоборот, справа налево, от востока к западу.

Первое, что можно отметить по рассмотрении сюжетного состава - то, что евангельский цикл не является последовательной иллюстрацией евангельского повествования, евангельская хронология в нем не соблюдается.

Количественно сцены распределяются следующим образом: в первом ярусе на каждой стене по четыре сцены, во втором - на южной стене три композиции, на западной и северной по две, и в третьем ярусе вновь по четыре сцены на каждой стене. Ритм, как мы видим, меняется неоднократно, но вновь приводится в конце к первоначальному. При этом четырех - либо двухчастное деление стены в рамках евангельского цикла противопоставляется трехчастному делению в росписи сводов и пятичастному в нижнем ярусе. Таким образом, евангельский цикл ритмически выделяется внутри всего комплекса стенописи в некое замкнутое целое, самостоятельную составную часть, границы которой с другими частями росписи этим ритмом четко обозначаются.

Следует отметить построение среднего яруса цикла и в нем особо расположение композиций на западной стене. Композиций этих, как уже было указано, две, они разворачиваются по сторонам окна на увеличенной площади. Одна из них ("Притча о потерянной драхме") редко встречается в стенописях, другая ("Притча о десяти девах") представлена в изводе, аналогий которому в стенописи нам встретить не пришлось. Примеры подобного расположения на западной стене подчеркнуто акцентированных по смыслу или композиционно отдельных сцен либо сюжетных циклов достаточно часты в стенописях второй половины XVII в. Следует отметить также, что, поскольку число сцен в ярусе четное, то на центральной оси стены не оказывается композиции, что необычно.

Почти все сюжеты часто встречаются в стенописях. К числу сцен редких можно отнести "Проповедь Иоанна Предтечи", "Притчу о милосердном самарянине", "Притчу о потерянной драхме", "Исцеление многих больных", "Исцеление расслабленного, спускаемого через разобранную крышу", "Исцеление скорченной". Аналогии (от одной до шести) этим сценам встречаются в росписях всех церквей Ростовского архиерейского дома (1675 и 1683 гг.), Зачатьевского (Троицкого) собора ростовского Яковлевского монастыря (1689), ц. Спаса на Торгу (1690-е гг.), Богоявленского собора Авраамиева монастыря (1736), ярославских цц. Ильи Пророка (1681), Богоявления (1692), Иоанна Предтечи (1695), Рождества Христова (ок. 1700), Михаила Архангела (1731), Введенского собора Толгcкого монастыря (1690) и собора Владимирской Богоматери Сретенского монастыря в Москве (1707). Среди названных памятников можно выделить такие, в которых имеется сразу несколько из перечисленных редких сцен. Это росписи Зачатьевского собора, ц. Спаса на Торгу и ц. Михаила Архангела, где совпадают по три-четыре сцены. По две сцены присутствуют в стенописях ц. Иоанна Богослова архиерейского дома и ц. Богоявления в Ярославле.

При анализе состава совпадающих сцен выясняется, что "Проповедь Иоанна Предтечи" впервые появляется в росписи архиерейской ц. Иоанна Богослова, затем в Зачатьевском соборе, затем в ц. Богоявления в Ярославле, система росписи которой весьма напоминает ростовские, и в последнюю очередь в ц. Иоанна Предтечи. "Исцеление многих больных" встречается в составе стенописей архиерейских цц. Спаса на Сенях и Воскресения, Зачатьевского собора и в ц. Богоявления в Ярославле. "Исцеление скорченной" присутствует лишь в Зачатьевском соборе. Можно предположить, что появление в стенописи названных сцен имеет ростовское происхождение. Напротив, наиболее раннее из дошедших до нас от XVII в. изображений "Исцеления расслабленного, спускаемого через разобранную крышу", присутствует в росписи ц. Ильи Пророка, затем в трех ростовских памятниках, затем в цц. Рождества Христова и Михаила Архангела в Ярославле. Композиции на темы притч берут свое начало в стенописи собора Толгcкого монастыря, и затем появляются в Ростовe в росписи ц. Спаса на Торгу.

Следует особо отметить наличие в росписи так называемых "смысловых пар" - симметрично расположенных сцен, сопоставляемых либо противопоставляемых по смыслу или по форме. Уровень сопоставления различный - и чисто внешний, и глубокий, и одноплановый, и многоплановый - к примеру, пару образуют "Проповедь с лодки" и "Укрощение бури", где перекликаются изображения моря и лодки, "Притча о милосердном самарянине" и "Беседа с самарянкой", "Умножение хлебов" и "Притча о богатом и Лазаре", где противопоставлены два образа пира.

Сравнивая евангельский цикл ц. Вознесения с другими подобными, можно отметить черты сходства и отличия его по отношению как к ростовским, так и ярославским памятникам. С ростовскими стенописями его объединяет, кроме упомянутых иконографических элементов, господствующее положение цикла на стенах, где он занимает три яруса из четырех, само трехрядное построение его, находящее себе аналогии почти во всех ростовских росписях, где сюжеты цикла (до Страстей) укладываются также в три яруса. Отличие же состоит в полном отсутствии Страстного цикла, два яруса которого заменил один ярус жития. От памятников ярославских наш цикл отличается меньшим количеством сцен, характером соотношения евангельского цикла с "храмовым" , наконец, самой четырехрядной разбивкой стен, совсем нехарактерной для стенописей, современных нашей. Таким образом, прослеживаются значительные отличия как от ростовской, так и от ярославской стенописной традиции, однако налицо явная преемственность от ростовской традиции.

В заключение отметим черты, оказавшиеся важными для анализа цикла евангельских сюжетов. К таким чертам относятся: во-первых, ряд количественных характеристик - количество ярусов, отводимых такому циклу на стенах, общее количество сцен в цикле, количество их во всем ярусе и на одной стене, частота употребления отдельных сцен; во-вторых, ряд характеристик качественных, касающихся структуры цикла - соотношение евангельского цикла с росписью сводов и другими сюжетными циклами стен; характер размещения сцен и акцентировки важнейших из них; наличие внутри цикла малых "тематических" комплексов, подобно праздникам Постной Триоди; и в-третьих, характеристики сюжетного состава цикла. Разработка в дальнейшем метода анализа подобных евангельских циклов даст возможность более глубокого исследования этой важной составной части храмовых росписей ХVII - ХVIII вв.

  1. Стенопись ц. Вознесения разными исследователями датировалась различно. Так, А.А. Титов считал ее исполненной в XVII в. теми же мастерами, что работали для митрополита Ионы (Титов А.А. Ростов в его церковно-археологических памятниках. М., 1911. С. 49), В.Г. Брюсова датировала ее 20-ми гг. XVIII в. (Баниге В.С., Брюсова В.Г., Гнедовский Б.В., Щапов Б.Н. Ростов Ярославский. Ярославль, 1957. С. 143), С.С. Чураков выдвинул более позднюю датировку 1760-ми гг. и атрибуировал стенопись ярославским мастерам братьям Иконниковым (Заключение по осмотру стенописи церкви Вознесения в Ростове Великом, // Архив ЯСНРПМ, № 802. Л. 1), позднее эта датировка была поддержана В.Н. Ивановым (Иванов В.Н. Ростов. Углич. М., 1975. С. 140). Затем А.Г. Мельник вновь обосновал датировку 1720-ми гг. (Мельник А.Г. О церкви Вознесения в Ростовe. // Мельник А.Г. Исследования памятников архитектуры Ростова Великого. Ростов, 1992. С. 18 - 29). Эту же датировку подтверждают и исследования технологии стенописи, проводившиеся реставраторами памятника (см.: Отчет о научно-исследовательских и экспериментально-производственных работах в ц. Вознесения (Исидора Блаженного) в Ростове Великом. М., 1987 // ГМЗ "Ростовский кремль", А-1267. Л. 8).
  2. Титов А.А. Ростов в его церковно-археологических памятниках. М., 1911. С. 49 - 52.
  3. Об этом фрагменте совершенно не упоминает лишь С.С. Чураков.
  4. Баниге В.С., Брюсова В.Г., Гнедовский Б.В., Щапов Б.Н. Ростов Ярославский. Ярославль, 1957. С. 143.
  5. Иванов В.Н. Ростов. Углич. М., 1975. С. 140.
  6. Никитина Т.Л. Ростовские стенописи XVIII века (к постановке вопроса) // История и культура Ростовской земли. 1994. Ростов, 1995. С. 138 - 143.
  7. ГМЗ "Ростовский кремль". А-1267. Отчет о научно-исследовательских и экспериментально-производственных работах в ц. Вознесения (Исидора Блаженного) в Ростовe Великом. М., 1987. Л. 48.
  8. Никитина Т.Л. К характеристике иконографии стенных росписей в Ростовской епархии времени архиерейства митрополита Ионы III. // Филевские чтения. Тезисы четвертой международной научной конференции... 1995 г. М., 1995. С. 60 - 63.
  9. Группа композиций на темы евангельских чтений трех воскресных дней, предшествующих Великому посту - недель о мытаре и фарисее, о блудном сыне и о Страшном суде - издавна включается в стенописи в виде особого комплекса (например, в Ферапонтове, в Спасском соборе в Ярославле, в Успенском соборе Московского Кремля, ц. Троицы в Никитниках). Чтения двух первых недель иллюстрируются буквально, чтение же о Страшном суде вошло в традицию иллюстрировать также притчей, которая является частью той же беседы Христа с учениками о последних судьбах мира, из которой избрано и воскресное чтение (Беседа с учениками - Мф, ХХIV - ХXV; Притча о десяти девах - Мф XXV, 1 - 12; воскресное чтение - Мф XXV, 31 - 46). Интересную аналогию нашей стенописи представляет этот цикл в росписи ц. Троицы в Никитин- где он занимает нижний ярус северной и западной стен. Ряд композиций расширен - "Притчу о мытаре и фарисее" сопровождают "Притча о сучке в глазу брата" и "Притча о книжнике, подобном хозяину, выносящему богатства из сокровищницы"; "Притче о десяти девах" сопутствует "Притча о богатом и Лазаре".
  10. Подобное изменение порядка чтения сцен наблюдается в ряде стенописей - ц. Троицы в Никитниках, Богоявления в Ярославле и ряде других.
  11. Композиция присутствует в стенописях Введенского собора Толгского монастыря, ц. Спаса на Торгу и ц. Михаила Архангела.
  12. К примеру, цикл Вселенских соборов в Крестовоздвиженском соборе г. Романова, две сцены ("Пир Ирода и "Усекновение главы Иоанна Предтечи") в ц. Богоявления в Ярославле, цикл "Песнь Песней" в ц. Иоанна Предтечи в Толчкове, "Всякое дыхание да хвалит Господа" и "Страшный суд" в ц. Рождества Христова в Ярославле.
  13. Никитина Т.Л. О некоторых особенностях размещения евангельских сцен в стенописях ХVII - ХVIII вв. // Сообщения Ростовского музея. Вып. 8. Ярославль, 1995. С. 98 - 105.
  14. Там же. С. 101 - 102.
  15. Этот факт, по нашему мнению, говорит а том, что евангельский и Страстной циклы осознавались как два самостоятельных элемента, не связанных неразрывно.

     

    Назад

    Rambler's Top100